Денис Мацуев: "За публикой надо ухаживать"

Денис не раз выступал в Новосибирске – его концерты проходили в филармонии, в ДКЖ, в ДУ СО РАН. Но в Театре оперы и балета Денис выступил впервые.

— Театральная акустика везде не простая, – говорит Денис. – Я играл и в Ла Скала, и во многих других театральных залах. Но, как говорил Рихтер, не бывает плохих залов, бывают плохие пианисты. И я с ним полностью согласен.

— У вас очень плотный график работы, но вы все-таки нашли время, чтобы приехать с концертом в Новосибирск.

— Каждый год я месяц посвящаю гастролям по России (для меня это такая прерогатива), и Новосибирск не стоит особняком: это один из главных городов нашей страны. Я обожаю этот город, эту публику. Я был другом Арнольда Михайловича Каца (царство ему небесное). Обожаю ваш оркестр (речь идет о симфоническом оркестре Новосибирской филармонии – прим. ред.)! И еще я сибиряк, и этим все сказано. Поэтому каждый приезд в Новосибирск для меня – это огромное событие.

Вообще, из моих 150-ти концертов в год концертов 30 происходит в России. Это некая закалка для меня, потом что наша публика – самая загадочная и непонятная... Многие молодые музыканты спрашивают меня о том, что такое успех в России. Они не думают о творчестве, о сути произведения, они думают о том, как можно получить успех в России. На мой взгляд, это не самая правильная постановка вопроса. Но меня спрашивают – я отвечаю: чтобы иметь успех в России, нужен не год, не два, не пять, не шесть. Потому что публика наша – очень странная. С одного концерта ты не можешь завоевать сердца слушателей. Не можешь завести, как я это называю "долгоиграющий виртуальный роман". Необходимо несколько раз приехать, убедить. Это как ухаживать за девушкой – очень долго приходится иногда, что называется, "раскручивать". Также и с публикой. Для меня сибирская публика, конечно, родная. Она знала меня 10-15 лет назад. В этом-то и заключается сложность – мы с ней довольно часто виделись. В последнее время, конечно, не так часто, как хотелось бы, но я обещаю, что раз в год буду ездить в Новосибирск.

На мой взгляд, концертная жизнь вашего города (я имею в виду, инструментальные концерты) немного ушла на второй план. Да, театр сейчас на очень хороших позициях, и Теодор Курентзис очень талантливый дирижер. Но оркестр Каца и те артисты, которые сюда раньше приезжали, – это была фактически афиша нью-йоркского Карнеги-Холла! Люди ездили на концерты оркестра Каца, потому что знали, что это не только один из лучших оркестров России, но и Европе. И, слава Богу, мне удалось с ним поиграть. Мало того, Кац дирижировал в финале конкурса Чайковского в 1998 году, когда я победил. С тех пор сложилась наша дружба. Хотя должен отметить, концертная жизнь у вас возобновляется. По всему тому ажиотажу, который я чувствую на себе, организация сегодняшнего концерта в Новосибирском театре оперы и балета прошла на высочайшем уровне. Я благодарен организаторам, потому что это действительно прекрасный результат.

— Когда фестиваль "Крещендо" пройдет в Новосибирске?

— Я уверен, что в 2011 году фестиваль "Крещендо" состоится в Новосибирске. Это фестиваль молодого поколения исполнителей нашей русской школы. У фестиваля пятилетняя история – мы были в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, Париже, Тель-Авиве, в этом году будут концерты в Нью-Йорке. А в 2011 году, я думаю, мы приедем к вам и покажем всю россыпь наших талантов. Вообще, есть такое мнение, что русская школа умерла (может быть, не умерла, а растворилась в других школах), но она существует! И мы показали всей русской публике, что у нас есть уникальная команда, которая достойно продолжает преемственность поколений. Вслед за нашими мэтрами, которые, к счастью живы, здоровы и в форме – такие как Гергиев, Башмет, Спиваков, Плетнев, у нас есть музыканты, за которых не только не стыдно, мы гордимся ими. За 5 лет существования фестиваль добился большого успеха. Через "Крещендо" прошло около 70 молодых музыкантов, и я могу сказать, что 10 из них прочно заняли нишу, которая пустовала – они гастролируют по России, имеют абонементы в московской филармонии и многих других местах.

— Вы всегда хотели стать пианистом? Говорят, вы любите футбол?

— Я разрушил стереотип о том, что талантливый музыкант должен быть неким отстраненным человеком. Я совершенно нормальный человек – играю в футбол, в хоккей.

— Если бы представилась возможность изменить свою жизнь, что бы вы изменили?

— Конечно, ничего бы не изменил. Но если мы говорим о пятнадцатилетней давности, то музыка у меня была на третьем-четвертом месте. Только когда я приехал в Москву, когда началась гастрольная жизнь и встречи с разными интересными людьми, я понял, что не исключено, что музыка может быть и моей профессией.

— Недавно вы продемонстрировали в программе "Прожекторперисхилтон" интересный футбольно-музыкальный эксперимент. Как такие эксперименты у вас рождаются? Поделитесь впечатлениями от участия в программе.

— Я очень боюсь людей без чувства юмора. Я не знаю, как с ними себя вести, и не очень ловко себя с ними чувствую. И пришел на эту программу, потому что там работают исключительно талантливые ребята, которых я очень хорошо знаю. И к тому же мне всегда была присуща импровизация – не только на сцене, но и в жизни. Я иногда боюсь ходить на наше телевидение: настолько бывает все "ниже пояса", с желтым оттенком, яэто все очень не люблю. А эти ребята делают все с хорошей иронией. Я получил большое удовольствие.

— На что вы тратите то немногое личное время, которое у вас появляется?

— Давайте посчитаем. У меня 150 концертов в год. То есть, я буквально живу в самолете, а личное личного времени у меня бывает не больше 10-20 минут в день. Я специально подсчитал, сколько дней был у себя дома в Москве в этом году, получилось 63 дня. И в те моменты, когда прихожу домой и ложусь в свою кровать, понимаю, что я самый счастливый человек на свете. Мой дом, в большинстве случаев, – это самолет и гостиница, уже на протяжении 7-8 лет. Нельзя не сказать об Иркутске. Иркутск для меня – это святое. У меня там проходит фестиваль "Звезды Байкала", где уже перебывали все наши мэтры. Это подарок моей публике. Я обожаю это место, это мой дом. Впрочем, как и Москва. Я не стал ни парижанином, ни лондонцем, я сибиряк. Сибиряк – это национальность.

— Есть ли у вас "план на жизнь"?

— Я ненавижу планировать, хотя в нашей профессии не планировать невозможно. Я знаю свое расписание до 2012 года. С другой стороны, я ненавижу, когда нужно что-то планировать в личной или повседневной жизни: я люблю жить сиюминутно, импровизационно, в романтичном порыве.

— Что для вас игра с оркестром и в сольном исполнении?

— Абсолютно разные вещи. С оркестром гораздо легче. Потому что сольный концерт – это самое сложное, что только может быть. Ты один выходишь на сцену и должен два – два с половиной часа держать в напряжении двухтысячный зал. Это гораздо сложнее, чем с оркестром. Но ведь нужно же еще найти тот коллектив и того дирижера, с которыми ты можешь одновременно высказываться. Должно получиться единое целое, поэтому контакт с дирижером должен быть просто невероятный. А сиюминутные озарения, которые случаются прямо на сцене, – это как раз то, ради чего и стоит выходить на сцену.

— Жизнь пианиста чем-то отличается от жизни обычного человека?

— На мой взгляд, пианист просто больше шевелит пальцами. Больше сидит, наверное. Думаете, как я выбрал рояль? Я видел, что пианист сидит, а скрипач – стоит, и подумал, что лучше уж я буду сидеть, значит, буду пианистом. Я шучу сейчас. Но мне кажется, любого человека можно увидеть по его творчеству. Он может быть гениальным человеком, но не очень хорошим – и в этом ничего плохого нет. Пианист пианисту рознь. Разные бывают пианисты. В Китае, например, их 60 миллионов, и в основном они учатся у русских педагогов.

— Сегодня молодежь не особенно интересуется классической музыкой…

— Совершенно не согласен с вами! Вот пойдете в зал и увидите, сколько там молодежи. Я прикладываю к этому немало усилий. Мне дорогая моя публика – и старая, и новая. Я люблю своего зрителя и хочу, чтобы ко мне приходило много новой публики. Когда звонят мобильные телефоны в зале, я понимаю, что не то чтобы они специально это делают, а просто это новая публика – она еще не приучена. И мы должны просвещать публику перед концертом, объяснять, что к чему. На эту тему можно писать диссертации, читать лекции, может быть, я и сам буду это скоро делать.