«Племя»: хуже, чем звери

Кинотеатр «Победа» - единственный в Новосибирске, кто демонстрирует украинский хоррор для ограниченного проката «Племя». Народ любит страшилки, но такое кино сборов не сделает. Потому что ужасы в нем показаны не ради ужасов, а как единственно возможная реальность. Ужасы «Племени» лишены мистического происхождения – они обусловлены самой природой человека. Российские кинотеатры приобрели всего тридцать копий, зато фильм продан в Японию, Нидерланды, Францию, Данию а до этого собрала коллекцию фестивальных наград. Украинскую картину планировалось выдвигать на «Оскар», да местные власти выступили против – мол, порочит Украину перед миром (будто бы Украина сама себя не опорочила). Но «Племя» было снято еще до Майдана, и вообще, никаких конкретных примет эпохи или страны не содержит. Здесь показана модель универсального социума, под воздействием которого человек, каким бы он ни был, превращается в зверя.

Точнее было бы назвать фильм «Стая», по законам которой индивид вынужден и обязан существовать. В первых эпизодах показаны детишки с цветочками 1-го сентября, но это, правда, только цветочки. В интернате для глухих даже фасадов нет, за которыми бы что-то скрывалось – все легализовано и открыто. Не комнаты, а камеры, не дома, а бараки, не дворы¸ а зона. Грязь, разруха, рухлядь, сумрак, морок. Мирослав Слабошпицкий отколупал кусок подвала и заселил его ведьмаками в человечьем обличье, но лишенными слуха и голоса.  Впервые фильм о людях с ограниченными возможностями снят не в целях вызвать сострадание к ним, а показывает, что их возможности творить насилие не ограничены. «Голодные игры» с «Повелителем мух» - по сравнению с «Племенем» детский лепет. Подростки промышляют разбоем, грабежом, проституцией. Сутенер регулярно приводят на автостоянку к дальнобойщикам одноклассниц,  не подозревающих, что может быть по-другому.  Самое безобидное, чем они занимаются, – торгуют в поездах плюшевым хламом, но и тут обчистят пассажиров, а конкурентов изобьют до смерти. Бывший репортер криминальной хроники Мирослав Слабошпицкий хорошо знает, что это такое.

Структура имеет свою иерархию, железную дисциплину, четкий порядок.  Что-то изменить, поступить вопреки значит остановить ход планет - или погибнуть. Новенький поступил вопреки. Слившись с системой, он стал ее частью, но взял да и влюбился. Его любовь  - грязная, плотская, звериная,  но и такая выходит за рамки законов. А это значит – протест, бунт, человеческие чувства и поступки. И нечеловеческие тоже. Расправа с врагами – одна из самых жестоких сцен, снятых когда-либо в кино.  И не то что ни крика - ни звука. И никакого саундтрека, никаких суровых аккордов, наращивающих напряжение. Это страна глухих,  вокруг – вечная, леденящая, бездонная тишина. И это, наверное, в фильме самое страшное. Многие сбегают из зала, бросив попкорн на произвол судьбы. 

Фильм не дублирован, вернее, не снабжен субтитрами. А зачем? Вы же не сопровождаете свои фильмы субтитрами. Вы снимаете их для себя, не думая, что где-то рядом есть и другие люди. Для вас-то их совсем нет. А для них – нет вас. В кадре непрофессиональные глухие актеры, их искали по разным городам, выбирали через кастинг, объявленный в соцсетях. Теперь сидите и смотрите, как в кадре подруги ругаются на взрыве эмоций, пытайтесь понять, о чем они друг другу кричат.  Слоган фильма «Для любви и ненависти слова не нужны»  многое объясняет, но дело не в этом.  Зона молчания - мощный художественный прием. На протяжении двух часов – ни единого слова, только хруст снега под ногами да звук глухих ударов. Да еще писклый вой юной проститутки, которой делают криминальный аборт - в грязной ванной,  примитивными инструментами, без наркоза. Эпизод длится ровно столько, сколько бы занял времени в реальности. Половой акт на подвальном полу длится столько же. Невыносимый натурализм подробностей заставляет воспринимать «Племя» какими-то иными органами чувств, чем были задействованы до него.

Можно утверждать, что Мирослав Слабошпицкий изобрел совершенно новый киноязык, который оказался яснее, понятнее и выразительнее, чем в обычном кино. После этого фильма ловишь себя на том, что трудно произносить слова. Идешь по улице – и кажется, что свежий снежок присыпал изувеченные тела. В подъезде родного дома отдает мертвечиной. Вам неприятно это читать? Значит, вы хоть немного представили, каково это смотреть.  Только прежде, чем смотреть, следует решить: а она мне нужна, суровая правда жизни и смерти?