Человечество подлежит уничтожению

"Трудно быть богом" по повести братьев Стругацких – беспрецедентный случай. Аналогов в мировом кинематографе нет. Кто еще может себе позволить (кому могут позволить) снимать один-единственный фильм 13 лет? Когда еще мы заранее знали, что смотреть это будет трудно, практически невозможно, и все равно ждали премьеры? Какая еще кинолента, не успев появиться на экранах, обросла легендами? Чью еще картину назвали киношедевром, не видя ее? Кому еще присудили главную награду международного кинофестиваля за вклад в кинематограф посмертно?

Алексей Герман успел завершить главный труд своей жизни (остались лишь некоторые технические моменты, сведенные в картине женой и сыном), но не дожил до триумфа на восьмом римском кинофестивале (ноябрь прошлого года). Н-ский бомонд увидел "Трудно быть богом" за два дня до российской премьеры, которую представила в кинотеатре "Победа" его жена, соавтор, alter ego Светлана Кармалита. Несмотря на ее комментарии перед просмотром, зритель покидал зал в слегка подавленном состоянии. Это состояние передал Умберто Эко, после просмотра в Риме написавший в эссе: "Трудно быть богом, но трудно и быть зрителем – в случае этого лютого фильма Германа".

Среднестатистическому зрителю "лютый фильм" противопоказан.  Он, среднестатистический зритель, молодой и озорной, считает, как и Румата в начале пути у Стругацких, что ему под силу изменить суть вещей, ход истории, природу человека. Казалось бы, иди на кино Германа и смотри, как это бывает и к чему приводит. Но приучены к тому, чтобы все было понятно, в лоб и по лбу, непременно с супергероем, который расшвыривает врагов, как щенков. А тут тебе ни сюжета, ни экшна, ни внятных диалогов, сплошная тягомотина и эти, как их, эстетские изыски, короче, без бутылки не разобраться.  Но даже квалифицированный зритель не может расслабиться  и получить удовольствие от этого трехчасового теста на интеллект.

Средневековая планета Арканар – зловонная клоака под бесцветными тряпками туч. Нескончаемый дождь не омывает город, а месит зловонную жижу. Грязи, хляби, топи, слякоть, серость, стылость. Рахвалюхи, сараи, нагромождения рухляди, пыточные машины. Кривые рожи, отвратительные гримасы, звериные оскалы, терзаемые палачами голые задницы. Плюют, харкают, блюют, отправляют естественные и противоестественные надобности и ненадобности. Идут, бредут, двигаются, перемещаются – бессмысленно, бесцельно, автоматически. Ничего не происходит и в то же время происходит нечто неконтролируемое, неуправляемое, подверженное слепой и тупой силе. "Трудно быть богом"  - это кошмар подсознания, где шевелятся щупальца чудовища.  Это сон разума, нескончаемый, повторяющийся, неотвратимый. Сон, в котором происходящее до ужаса реально и одновременно подобно сюрреалистическому полотну.  Герман довел метафору уродливости человека, поганящего свою жизнь, до катастрофических высот.

- Картина начинается очень медленно, в кадре очень много народу, внимание зрителя рассеивается. Критики упрекают, что в фильм затянут, в нем слишком много грязи, сплошная грязь, но это не огрехи, так было задумано художником. Если выдержите первую половину картины, то поймете, зачем она была нужна, - сказала Светлана Кармалита перед пресс-показом. 

Так зачем же?

Одержимый перфекционист Герман написал первый вариант сценария еще в 1968 году – совместно с авторами повести вскоре после ее выхода в свет. Сделай свой фильм тогда – он был бы совсем другим, он был бы совсем про другое. Но переписываемый раз за разом сценарий ушел от первоисточника так же далеко, как наша эпоха от шестидесятничества, коим тот пропитан. В результате фильм стал антитезой повести. У Стругацких – горькое осознание от бесполезности вмешательства в ход истории,  от невозможности повлиять на беды, мучения, невежества чужого народа, от потери убитой варварами возлюбленной, которой надо было родиться на тысячу лет позже, когда люди перестанут ненавидеть и будут только любить. Там - вера в человека, который развивается и растет вместе с цивилизацией, вера в счастливую страну, которую этот человек когда-то создаст, вера в счастливое будущее, которого он достоин. У Германа – крах каких-либо иллюзий на этот счет. Природа человека изначально порочна. Румата, в книге страдавший и сострадавший, в фильме становится частью дикого общества, сливается с ним, уподобляется ему. Нет у него никакой возлюбленной – есть грязная развратная девка, мало чем отличающаяся от себе подобных. В повести Румата возвращается на Землю. В фильме  остается на арканарских болотах. Потому что какая разница.

- Фильм менялся вместе со страной. В начале этого века стало понятно, что идиллии, братства, свободы нет и не будет. Но не Путина, не премьер-министра и не Майдан имел в виду Леша. На Западе я говорила молодежи: вы плохо учились в школе, читали мало книжек, иначе поняли бы, что фильм не имеет никакого отношения к сегодняшней России. Это фильм о том, что такое цивилизация и что происходит с историей Земли, - рассказывала Светлана Кармалита на встрече с прессой.

Человечество подлежит уничтожению – вот что выносишь после фильма Германа, совершенно не понимая, как жить с этим дальше.

Впрочем, так и жить. Совершить "приятное путешествие в ад" (как выразился о картине Германа Умберто Эко) еще раз, еще два, еще три, благо есть интернет. Расшифровать зашифрованное послание - разобрать каждый кадр, прокручивая его опять и опять, вглядываясь в детали и помня, что выстраивался он с математической точностью. Вслушиваться в бессвязное, трудноуловимое для уха бормотание.   Вчувствоваться в  шорохи и всхлипы, в выдуваемую Руматой духовую мелодию, напоминающую о возвышенном и светлом, но постепенно забывающуюся вдали от Земли, еле-еле пробивающуюся сквозь болотные миазмы Арканара.  Авось и поверишь, что человечество не безнадежно, раз встречаются отдельные экземпляры, снимающие кино не по правилам.