Прекрасное далеко нисколько не жестоко

Фантастические фильмы и книжки страны Советов вспоминаешь с улыбкой. Они пророчили нам сплошное счастье. Завтра виделось исключительно прекрасным, выражение "светлое будущее" стало идиомой. Идеология коммунистов предполагала именно светлую даль, иначе зачем такие жертвы! Абстрактное далеко оправдывало все ужасы настоящего, тем самым обесценивая его как издержки переходного периода. Умами правила оптимистка Алиса Селезнева, не оставляющая сомнений в грядущей красоте и правде (недаром относительно недавно в сети появился знаменитый монолог гостьи из будущего, переиначенный в прогноз о криминальных буднях братков и лохов).

Труп длительного хранения

И вдруг, году эдак в 1975, выходит подлое кино "Бегство мистера Мак-Кинли". Его месседж (хотя тогда и слов-то таких не было) в том, что надо ценить настоящее, ибо дальше – хуже. Живи-радуйся здесь и сейчас, и не рыпайся в неизвестность. Недалекий клерк этого не понимает – он заказывает заморозку в саркофаге, гарантирующую переброс в будущее. Просыпаясь лет эдак через …дцать, мистер Мак-Кинли обнаруживает себя в пустыне с потрескавшейся землей. Сплошь простираются люки от колодцев, захлопывающиеся на глазах у беглеца.

Прогноз Моисея Швейцера не оправдался. Прошло много лет с тех пор, как его герой оказался на выжженной земле, и ничего – сады цветут, леса колосятся, пашни пашутся. Да, дохлая рыба, да, помойки, но живем ведь как-то, воздухом дышим, гулять ходим, товары покупаем. Проснись мистер Мак-Кинли в наше время, он бы остался доволен. В жанре антиутопии есть вещи более реалистичные, чем у Швейцера.

Вино из одуванчиков

Если ценность вина повышается с годами, то мудрость гениальных книг высвечивается временем.

Перечитываешь роман Евгения Замятина "Мы" 1920-го года и ужасаешься: откуда он все это знал? Это вам не Библия, когда метафорический источник можно толковать и так, и эдак, и в силу собственной испорченности. Это совершенно реальная картина мира, куда мы методично катимся. Ускорение при свободном падении не затормозить – законы физики непобедимы. На всякий случай напомню, что падение началось с первого дня цивилизации.

Книгу запретили, узрев в ней аллюзии на сталинский режим. Время показало, что автор глядел дальше и выше. Советский тоталитаризм – только предтеча мирового правительства, которое подчинит себе все население Земли. Мы стоим у порога следующей эпохи, которую и катастрофой-то называть нельзя, ибо сия "катастрофа" логически вытекает из самой природы человека, целенаправленно следующего именно к такому результату.

Давайте вспомним: Замятин рисует некое условное пространство, где стерты границы не только между государствами, но и между людьми. Человеческие экземпляры не имеют имен, они пронумерованы буквами и цифрами, как предметы. В Едином Государстве создано совершенное общество, обитающее в стеклянных домах-коробках и полностью, вплоть до любовно-интимных сфер, подконтрольное правительству. Всем хорошо, все счастливы, мимолетные революции случайны и подавляются легким движением руки. Между строк читается, что и глава власти – винтик одной машины, управляемой высшими силами. Сегодня текст Замятина как нельзя лучше ложится на муссируемую всеми правдами и неправдами тему иллюминатов.

Минилюбы и макролюбы

Джордж Оруэлл, прежде чем в 1949-м создать свой шедевр, очень интересовался романом "Мы". И вот из-под его пера вышел "1984". У Замятина умами правит Благодетель, у Оруэлла – Старший Брат. Мыслепреступлением считается все, что не соответствует обожествлению Старшего Брата. Новояз введен затем, чтобы даже на уровне языка индивид не имел возможности задуматься и осознать. Если нечем говорить, то и говорить не о чем. Любое поползновение на мысль вмиг излечит, исцелит Министерство любви (Минилюб), располагающе арсеналом пыточных машин похлеще, чем в средневековье.

Через четыре года Рэй Бредбери откликнулся на тему, витающую в воздухе, романом "451 по Фаренгейту". Американский фантаст максимально приблизил действие к реальности: масскульт, потребительская психология, сжигание книг, вышибание мозгов материализовались буквально назавтра. Телевизионные стены воплотились в плазменные панели, заочные переговоры – в социальные сети, шопинг стал смыслом жизни, попса – способом мышления. Заглянуть чуть дальше не составляет труда.

Что и сделал Мишель Уэльбек в 2005 году, издав многотрудный роман "Возможность острова". Последний человек планеты Даниэль 1-й никого не произвел на свет, после него остались лишь искусственно синтезированные биороботы. Каждый из них сидит в замкнутом пространстве и выходит на связь с миром только через интернет. Кто им управляет и что творится за стенами, Даниэлю-25 неведомо. Возможно, это и есть счастье.

Свет в конце тоннеля

Правы были советские идеологи: будущее действительно светло и прекрасно. Ведь против своей участи винтики диктатуры не протестуют – данность представляется, как изначально и замышлялось иллюминатами, добровольным выбором. Единственное, что смущает, появляются все-таки в отлаженном механизме ржавые гайки – некие отщепенцы, которые портят всю картину. Общий мотив реалистических антиутопий – наличие нематериальной субстанции, именуемой душою. Как бы ни ухищрялись высшие силы, а зачатки человеческого в рабах все-таки есть. Так, Д-53 у Замятина по-взрослому влюбляется и начинает протестовать за свободу. Трагичность в том, что душа истребима, и добро, как всегда, побеждается злом.

Время высветило в "Мы" еще одну тему, может быть, в полной мере не осознанную даже самим автором. Для сохранения души и подлинных чувств в ней требуется определенная стратегия, а именно: виртуозное умение скрывать наличие того и другого. Хотите оставаться человеком – оставайтесь! Только так, чтобы об этом никто не догадался. Так что у нас с вами не все потеряно. Давайте станем темными лошадками – авось проканает.