Любовь живет четыре года

Хрестоматийное прочтение рисует Онегина как неординарную личность, томящуюся среди пошлого окружения, птицу высокого полета, фигуру одинокую, загадочную и никем не понятую. Тимофей Кулябин поставил в театре "Красный факел" спектакль, заглавный герой которого – никто. У него даже имени нет. "Онегин", и больше ничего.

Из энциклопедии русской жизни режиссер присвоил историю четырех героев и прочитал как притчу о любви и ее отсутствии. "По роману Пушкина" – сказано в афише. Как в балетном спектакле, программка предлагает либретто – абсолютно издевательский текст, пародирующий саму попытку пересказа, когда получается (как писал Б.Носик о Набокове) "телеграфный столб вместо ели". Актеры не играют спектакль, а танцуют его, стихи Пушкина сливаются с вольными репликами, словно возникшими только что; Игоря Белозеров читает строфы за кадром, не выражая никаких оценок, а лишь печально констатируя свершившееся – неминуемое и непреодолимое. Непреодолимость природы, диктующей одному бездарность мертвой скуки, а другой – талант чувствовать сильно и навсегда, играют Павел Поляков и Дарья Емельянова. Дуэт, сложившийся в "Гедде Габлер", выходит на новый уровень актерского мастерства, когда каждый жест, каждый взгляд, каждое слово, как и рисунок, предмет, вещь дышат Пушкиным, его беспощадностью к одним и нежностью к другим.

В этом спектакле кипит жизнь, Онегину недоступная. Ленский (Сергей Богомолов), юноша с восторженными глазами, жестикулирует большим куском мела, который брызжет строками, крошится серебряной взвесью, кружится в столбах света. Ольга (Валерия Кручинина) тоже кружится под этой воздушной пылью, порхает, красуется, позирует, она – фотомодель, у нее каждый день фотосессия, а домашние на подхвате – ставят свет, держат вентилятор, щелкают камерами. Татьяна на пару с Онегиным торопливо перекуривает в сторонке и спешит в фотостудию работать. Дика, печальна, молчалива…

Письмо Татьяны – это отдельное соло, страстный, неистовый, испепеляющий танец души и тела, от которого едва не загораются предметы вокруг. Не загорается только Онегин. Нечему там гореть. Как больную, укрывает Татьяну плащом, дает попить водички. "Учитесь властвовать собою", – псевдоучастливо проповедует, как доктор, у которого нет и не может быть ни сочувствия к пациентке, ни лекарства от дурной болезни, тупо именуемой любовью.

Старушки в зале шипят, ругая режиссера, замахнувшегося на каноны. А краснофакельский зритель "Вконтакте" высказывается: "Дурак Онегин не увидел такую страсть! Те волчицы (ярмарка невест?), которые побывали в его постели, и в подметки ей не годятся". Да нет, он увидел – и уничтожил. Кто же из них болен? "И завтра то же, что вчера" – суть врожденного заболевания Онегина. Что происходит с человеком, который, не дрогнув, запросто может убить – как морально, так и физически? Все живое его раздражает, удручает, отвращает. Ленский, не зная, что делать с пистолетом, мечется по полю, прыгает с помоста на землю и опять на помост, покрывается красными пятнами и твердит "не могу". Пресечь это безобразие одним выстрелом – ни рука не дрогнула, ни мускул, ни сердце. А есть ли сердце?

Может, и есть в зародыше. "Получив письмо Татьяны, Онегин живо тронут был" – собирает мятые листы, разглаживает, складывает в стопочку. Правда, потом забывает их в усадьбе, отправляясь в странствие. Забывает и видеозаписи со своим посланием в мир. Так в чем же message Онегина? "Любовь живет четыре года, – вещает в камеру позер. – Нет никаких возвышенных чувств. Только химия". Татьяна смотрит на экран, ее лица мы не видим, но нет ничего горестнее этих худеньких согнутых плеч, этой одинокой фигурки, окаменевшей в ошеломлении горького открытия.

Она вполне научится "властвовать собою". Будьте спокойны, научится. Она станет холодной и безучастной ко всему, как и полагается светской даме. Только в глазах застынет боль, которую уже ничем не растопить. Онегин появится внезапно, она посмотрит на него, как на прокаженного, молча встанет и уйдет. А незадолго до этого в эпизоде похорон Ленского уборщицы со швабрами стерилизовали помещение, надев профилактические маски, чтобы не заразиться. Приговор Онегину вынесен молча и безапелляционно. Среди живых ему делать больше нечего.

В реальности котируются именно такие, как Онегин. Взаимосвязи между нашими подлостями и карой господней нет никакой. Но на сцене воссоздана другая реальность. Быть может, к "Онегину" можно отнести слова московского критика Александра Колесникова, сказанные несколько лет назад после "Пиковой дамы" в Самаре: "Такое впечатление, что этот прекрасный, эстетски выверенный, очищенный от всего лишнего спектакль сделан на Луне". Тимофей Кулябин создает магическое пространство, где осуществима справедливость и вершатся законы нравственного порядка. В питерском спектакле "Шинель.DRESS CODE" орудием возмездия становился Акакий Акакиевич. В "Онегине" заглавный герой уничтожает сам себя. Струю ветродува он направляет на свою тень – на манекена, замаскированного ветошью. Сухие листья кружатся в прощальном танце и стремительно опадают, обнажая проволочный каркас вместо тела. Внутри ничего нет. Совсем ничего.